"МЭ" Среда" | 15.05.02 | Обратно

Единственная валюта в политике — голоса избирателей

7 мая исполнилось 100 дней пребывания у власти правительства Сийма Калласа. О плюсах и минусах этой 100-дневной эпопеи много писали, выставляя даже оценки правительству по пятибалльной шкале. Сегодня мы беседуем с премьер-министром как с лидером правой либеральной партии, вот уже четвертый год находящейся у власти.

— Две, еще в недавнем прошлом противостоящие друг другу партии создали в начале этого года правящую коалицию и пытаются по многим проблемам прийти к компромиссу. И пока им это удается. Можно ли с учетом этих обстоятельств говорить о новом этапе в межпартийных отношениях?

— Думаю, что можно. Честно говоря, когда возникла сама идея сотрудничества с центристами, мы опасались, что нас не поймут наши сторонники. Чтобы подстраховаться, мы провели опрос среди активистов партии, симпатизирующих нам людей. Ответ был практически однозначным: мы все устали от конфронтации, надо идти на сближение. Социологические опросы последних дней подтвердили правильность этого шага. Повысилась политическая культура, и от этого выиграли практически все.

— Политическая борьба не должна превращаться в политическую войну...

— Конечно. Мы все должны быть достаточно гибкими и готовыми к сотрудничеству. Хотя понятно, что между нами есть разногласия, противоречия и на следующих выборах мы, как и положено политическим партиям, снова будем конкурентами. Ни одна из эстонских партий сегодня не в состоянии выиграть выборы в одиночку, получив 51 голос в парламенте. Значит, правительство может быть только коалиционным, а это всегда компромисс. Но коалиционное правительство может вполне эффективно работать — в случае, если стороны четко договариваются о том, что именно будет сделано и что ни в коем случае сделано не будет.

— Трудно ли вам работается с Эдгаром Сависааром? Тем самым Сависааром, которым еще недавно разве что детей не пугали. Он был и железный Эдгар, и носорог, и невероятно авторитарный лидер. Так ли уж страшен оказался мифологизированный лидер центристов?

— Мы ведь знакомы с Сависааром немало лет. Отношения у нас были непростые. Несомненно, это человек умный, талантливый и... сложный, как, впрочем, и все мы. Пока все идет нормально. Три месяца прошли без конфликтов и недоразумений, но в будущем никто от споров не застрахован.

— «Исамаалийт» и умеренные уже из стана оппозиции упрекают вас в том, что центристам вы уступаете там, где в прошлой правящей коалиции стояли неприступно, как скала. Вроде бы вы сдались на милость центристам. И острят, мол, Сийм Каллас — премьер в правительстве Сависаара...

— Еще три месяца назад так же шутили про Лаара, называя его премьер- министром в правительстве Калласа. Типичная острота из лагеря оппозиции. Был бы я сейчас в оппозиции, тоже придумал бы нечто подобное. Но если серьезно, то, будучи министром финансов в прошлом правительстве, я отстаивал те же ценности, которые важны для меня и сегодня в роли премьер-министра. Бюджет должен быть сбалансирован, выходить за его рамки нельзя. И точка. А в рамках бюджета я могу быть очень гибким и идти на уступки. И шел на них в прошлом правительстве, и умеренные могут это подтвердить. У министра финансов и главы правительства одинаковые задачи — быть на страже бюджета. Ведь все остальные заинтересованы в том, чтобы получить из бюджета как можно больше денег, а эти двое должны удерживать бюджет в определенных рамках. А внутри этих рамок... У предыдущей коалиции были одни приоритеты, у этой — другие, скажем, повышение пенсий. И это не вопрос моей уступчивости, а условия коалиционного договора.

— Насколько сегодняшняя оппозиция отличается от предыдущей? Она менее жесткая? Или вы просто — на опыте предыдущих трех лет — научились работать с оппозицией, учитывать и ее мнение?

— Мне кажется, что нынешняя оппозиция действительно менее жесткая. Но как бы то ни было, фундамент демократии, ее философия заключается в том, что власть в руках у большинства, а оно опирается на механизм голосования.

— Философия демократии заключается еще и в том, что когда выигрывает большинство, то и меньшинство не проигрывает.

— Когда правящая коалиция ведет переговоры с оппозицией по главному вопросу — каким быть бюджету, — то полная договоренность априори невозможна. Бюджет — это тысячи цифр, оппозиция не может с ними согласиться просто потому, что это противоречило бы логике ее работы в парламенте. Ведь если ты в оппозиции, ты должен представлять альтернативу правительству, а значит, всегда будешь говорить, что предложенный правительством бюджет плохой, даже если он тебе таким и не кажется. Правда, один член предыдущей оппозиции заявил, что никогда еще не видел такого плохого бюджета. Это было уже слишком! Такой риторики, наверное, стоит избегать. А критика... Она для оппозиции характерна и даже обязательна. Мол, если бы я был во власти, то обязательно постарался бы сделать бюджет получше...

— Разведка донесла, что, создавая Реформистскую партию, ее отцы-основатели поклялись на книге Милтона Фридмена, как на Библии, что будут твердо придерживаться монетаристских принципов.

— Нет, нет, это не соответствует действительности. Разведка плохо сработала.

— Тем не менее вы всегда подчеркиваете — а это фридменовские идеи, — что нужно свести до минимума роль государства в экономике, оставляя за ним, государством, только регулирование денег в обращении (money does matter — деньги имеют значение. И кто бы с этим спорил?). Но, как известно, Джон Мейнхард Кейнс, чья мысль отличалась удивительной ясностью и остротой, показал, что в рыночной экономике нет механизма саморегуляции, автоматически приводящего к полной занятости и, значит, государство должно проводить активную инвестиционную политику. «Мы все теперь кейнсианцы», — подытожил теоретический спор и сам Милтон Фридмен. Выходит, вы хотите быть святее Папы Римского...

— Отвечая на этот вопрос, начну издалека, с начала 70-х годов, когда я впервые в оригинале прочитал самую знаменитую работу Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег». Я был в восторге от этой работы, от самого Кейнса, тем более что он блестящий публицист.

— И практик...

— И практик, разработавший основы послевоенных международных финансовых отношений, в результате чего были созданы Международный валютный фонд и Международный банк реконструкции и развития. О Фридмене мы тогда еще вообще ничего не знали. С тех пор я прочитал еще много-много книг, и мои сегодняшние представления об экономике — это осмысление не только различных теорий, но и собственного практического опыта. Скажем, денежная реформа в Эстонии 1992 года. Она остро стояла на повестке дня, ее нужно было провести быстро и просто. Мы придумали, как это сделать. И сделали. Оказалось, что это монетаризм. Яростным сторонником Фридмена меня считать нельзя, тем более что многое из того, о чем он писал в своей знаменитой книге «Капитализм и свобода», уже устарело. Но и Кейнс не во всем был прав. Сегодня уже никто не сомневается, что идея Кейнса о том, что дефицит бюджета полезен экономике, неплодотворна. В лучшем случае она ведет к тому, что сегодня творится в Аргентине. Так что мои взгляды — это, если хотите, комбинация из Кейнса, из Фридмена, из собственного опыта. Бюджет в любом случае должен быть сбалансирован. На том стою. И этот взгляд, кстати, тоже не очень-то нов. Об этом писал еще Давид Рикардо. Но жизнь все равно течет не по книгам, так что комбинаций теории и практики может быть очень много. Когда у меня спрашивают, что нужно для того, чтобы провести хорошую реформу, я отвечаю: надо иметь хорошую идею, хорошее ее организационное обеспечение, широкую политическую поддержку и — важный момент! — удачно выбранное время. Нельзя забегать вперед, но нельзя и опаздывать.

— Вашей партии очень важно контролировать Банк Эстонии? Помнится, как отчаянно вы боролись пару лет назад за переизбрание Вахура Крафта на его посту главного банкира страны...

— Наша партия не контролирует Банк Эстонии. Это миф. И моя роль в двухлетней давности истории сильно преувеличена. Президент Банка Эстонии в первую очередь должен быть профессионалом. Его партийная принадлежность при этом особого значения не имеет.

— На только что прошедшем съезде реформисты еще раз подтвердили, что белки — правая, либеральная партия, а ваш электорат — те, кто разделяет вместе с вами либеральную идеологию. То есть преимущественно люди самостоятельные, предприимчивые, энергичные, открытые миру. Известно, однако, что таких людей в обществе насчитывается от 7 до 10, максимум 15 процентов. Это локомотивная часть населения. Но государственный поезд — это не только локомотив. Что вы думаете об остальной части общества?

— Честно говоря, мы хотели бы нравиться всем, как того хотят и все остальные партии. Но в политике своя логика, всем ты не можешь нравиться, и, значит, нужно делать выбор. Мы долго размышляли над тем, как расширить круг своих сторонников, но как руководитель партии я должен в первую очередь думать о своем устоявшемся электорате. Можно многое потерять, если вдруг начать говорить и делать то, что тебе не свойственно. Наша задача — убедить как можно больше людей в правильности нашей экономической политики. Мы это и делаем. И круг наших сторонников понемногу расширяется. Последний социологический опрос показал, что нас поддерживает 16 процентов избирателей, а это 20 мест в парламенте, что совсем даже не плохо. Мы можем сделать большую ошибку, если будем заигрывать со всеми.

— Лозунг вашей партии Tugev majandus, kindel elu (сильная экономика — уверенная жизнь). Но откуда взяться сильной экономике, если в этой сфере у нас господствует стихия?

— Если в Эстонии за год инвестируется где-то 20 миллиардов крон в экономику, значит, рост есть. И он ощутим, хотя, конечно, наш уровень развития все еще намного отстает от финского, на который мы равняемся, с которым себя сравниваем. Возьмем наше сельское хозяйство. Десять лет назад здесь царила полная растерянность, ходило немало разговоров, мол, вот-вот село погибнет. И что же? Среди сегодняшнего изобилия продуктов на прилавках магазинов значительна доля произведенного в Эстонии. Наше село сейчас вполне конкурентоспособно на любом рынке (другое дело, что в Европе гораздо более мощная государственная поддержка сельхозпроизводителя). Идея реформистов заключается в том, чтобы способствовать развитию экономики. Каким образом? С помощью низких налогов, поощрения инвестиций.

— В своем докладе на съезде вы сказали: реформисты — единственная партия, которая осмеливается заявить, что наша главная проблема — не безработица, а отсутствие квалифицированной рабочей силы. Но разве это так? Не может же быть готовой рабочей силы неизвестно под какую идею. Все-таки сначала предприниматель, а за ним — наемные работники. Осмелюсь заявить, что у нас нет людей, нет работодателей. Какой толк, к примеру, выучиться на официанта, если никто не собирается открывать ресторан?

— Безработица и дефицит работодателей действительно взаимосвязанные проблемы. Но вот вам пример. Несколько лет назад я подписал ходатайство с просьбой дать разрешение на работу для двух поваров из Таиланда. Они хотели открыть в Таллинне ресторан тайской кухни, который мог обеспечить работой 30 человек. Но... не нашлось квалифицированной рабочей силы, и идея погасла. Даже в Нарве, городе с избыточной рабочей силой, с большой безработицей не все предприниматели могут найти нужных им работников. А денег для инвестиций в Эстонии хватает. Недавно группа молодых людей изучала потенциальную возможность для открытия в Эстонии какого-либо предприятия. Молодые люди обошли несколько фондов, банков и пришли к выводу: если у тебя есть хорошая идея, под нее можно сразу получить 8 миллионов крон. Но это должна быть идея, дополненная хорошим бизнес-планом, чтобы знать, будут ли рабочие, будет ли клиентура и т.д.

— Должен ли кто-то в государстве за всем этим присматривать?

— Разные тут существуют политические рецепты. Наш рецепт — широкое привлечение зарубежных инвестиций (они действительно поступают), активное развитие экономики. Есть и другой рецепт — расширить государственное вмешательство в экономику. Такой опыт в мире есть, но он дает всего лишь временное облегчение.

— Сейчас печать, общественность широко обсуждают решение вашей партии выйти на выборы с предложением снизить подоходный налог с 26 до 20 процентов. Есть на это предложение одобрительные отзывы, есть и неодобрительные. Опять реформисты пекутся о богатых, критикуют вас представители Народного союза и предлагают, в свою очередь, повысить не облагаемый налогом минимум. Согласитесь, это был бы более гуманный шаг, не правда ли? К тому же оппоненты интересуются, чем же реформисты собираются латать дыры в бюджете, которые образуются от снижения подоходного налога?

— Не облагаемый налогом минимум уже не однажды повышался. Это действительно хороший вариант. Но сейчас уже настала пора сделать ход с другого конца — понизить налог. Россия это сделала, остановившись на 13 процентах, должны и мы смотреть, что делается вокруг нас. Местным самоуправлениям не надо бояться, их финансирование не будет ухудшаться. А чем латать дыры в бюджете? Кое-какие варианты у нас уже есть, но мы хотим их озвучить поближе к выборам.

— Название вашей партии — Реформистская. Актуально оно сегодня или нет? Конечно, если подходить философски, то в жизни всегда есть место переменам, совершенствованию, реформам. Но если иметь в виду китайское изречение «Не дай вам Бог жить во времена перемен», то ваше название отпугивает. Ведь опыт последнего десятилетия в Эстонии показывает: что ни реформа, то кошмар. Особенно реформа здравоохранения... Короче, не пора ли вам менять свое название?

— Ответ простой: менять название партии — дело очень рискованное. Точнее, это даже не риск, а явная потеря. Реформистами мы назвали себя в динамичное время: только что прошла денежная реформа, жизнь быстро менялась, реформы стучались в двери и окна... Название партии прижилось. И от него нам теперь никуда не уйти.

— «В политике есть только одна валюта — голоса избирателей», — заметили вы однажды. И это отличная фраза, достойная политика и финансиста. Оставшись во власти, вы надеетесь получить больше голосов? Но это ведь трудно в Эстонии, где до сих пор избиратели на выборах отдавали предпочтение оппозиционным политикам.

— Никому не дано предугадать, какими могут быть результаты будущих выборов. Мы все-таки сделали ставку на работу в правительстве. Надеемся, что не разочаруем своих избирателей. Это, конечно, вероятностный подход, риск есть. Но что будет, то будет.

— Спасибо за беседу.