Параллельные миры Булычева-Можейко

Рауль РАТМАН

Недавно скончался доктор исторических наук профессор института востоковедения Игорь Всеволодович Можейко, большинству известный как писатель-фантаст Кир Булычев.

Алиса появилась не случайно

Игорь Всеволодович Можейко не дожил всего год до своего 70-летия. Фото автора

Наверное, все знают серию его книг о знаменитой «гостье из будущего», девочке Алисе, живущей в XXI веке, - истории, переставшей казаться фантастической, как только шагнули мы в третье тысячелетие. Однажды в разговоре с писателем я провел аналогию между русским ученым Игорем Можейко и профессором Оксфордского университета Чарлзом Латуиджем Доджсоном, который также занимался сочинительством и, скрываясь под псевдонимом Льюис Кэрролл, написал «Алису в стране чудес». В ответ Кир Булычев рассказал забавную историю.

- В 50-х годах я учился в «инязе» на факультете переводчиков. Однажды мой сокурсник принес «Алису в стране чудес» и говорит, вот, мол, книжка хорошая, давай переведем ее на русский язык. Мы даже не подозревали, что эта книга давным-давно переведена, настолько были темными. Пошли в Детгиз, нашли редактора и поинтересовались, нельзя ли нам перевести эту книжку. И услышали категоричный ответ, что нашим советским детям такая книжка не нужна. Оказывается, в Детгизе редактор еще темнее оказался.

Выбирая имя героине своих рассказов, писатель назвал ее, как дочку, Алисой: он стал писать небольшие сказочки как раз тогда, когда дочка была маленькой, и адресовал их ей.

Пожалуй, именно Кир Булычев стал последним русским писателем, который сумел создать всенародно любимого детского героя.

Любовь к фантастике, наука и псевдонимы

Автошарж Кира Булычева.

Кстати, Кир Булычев - это его окончательный псевдоним, но не единственный. Писатель их менял регулярно, больше всего псевдонимов было во времена его работы в журнале «Вокруг света». Из-за одного - Сара Фан - были даже неприятности.

- Вызвал редактор меня и говорит: «Что это за антисемитский псевдоним? Мы не потерпим!» Решил поставить просто С.Фан. Последовала реакция: «Вы что, против корейского народа?» Тогда я подписался – Иван Шлагбаум. Прибегнуть к псевдонимам меня подтолкнула боязнь, что меня обвинят: мол, глядите, еще фантастику пишет, а как на партсобрание ходить, так у него времени нет!

Ему удавалось скрывать свое настоящее имя так долго, что даже сослуживцы до поры до времени не знали, что это он и есть Кир Булычев. Правда, сам он объяснял это просто:

- Никто не интересовался, а я особо не распространялся об этом (почти как в анекдоте про неуловимого ковбоя Джо, который был неуловимым потому, что никому, собственно, был не нужен. – Р.Р.). Все раскрылось, когда мне вручили за мои фантастические труды Государственную премию, и об этом сообщила «Правда». Тут парторги засуетились, забегали - в институте ЧП: как так, научный сотрудник - и такой несерьезной писаниной занимается. Пошли к директору, а тогда нашим руководителем был Евгений Примаков, будущий премьер-министр Российской Федерации. Он спрашивает у завотделом: «Он план выполняет?» - «Выполняет...» - «Ну и пусть дальше работает!» Тем дело и закончилось.

Не все тайны должны быть раскрыты

Булычев как писатель всегда был просто-таки по-бальзаковски плодовит, я не успевал покупать его книжки, которые, к слову, выходили фантастическими тиражами. Даже издатели от него отставали. Одно издательство затеяло выпуск полного собрания сочинений Кира Булычева, состоящего более чем из сорока томов, однако ко времени выхода последнего тома пришлось дополнительно присовокупить к изданию еще пятнадцать томов.

Бывая наездами в Москве, я иногда заходил к Булычеву в гости, и он вместо приветствия тут же с порога вручал мне свою свежевыпеченную книжку с дарственной надписью. Писатель был еще неплохим рисовальщиком, и однажды вместе с автографом на своей книжке он несколькими штрихами вывел автошарж.

Хранится у меня и книжечка стихов Кира Булычева. Писатель признался, что издал ее на свои деньги, мотивируя тем, что он «не поэт, поэтому посчитал нечестным заставлять людей тратить деньги на то, что он делать не умеет». И он потихоньку сам выпустил книжку тиражом всего в 500 экземпляров, чтобы дарить друзьям и знакомым.

В последние годы писатель работал над большим романом «Река Хронос». Это история о причудливой судьбе парня и девушки, которые в один прекрасный день получают возможность путешествовать во времени. И порой попадают в такие потоки времени, которые заносят их в миры несбывшейся истории: победоносный поход Колчака на Стамбул, возрождение монархии, арест Ленина. Так, в результате захватывающего переплетения двух хроник, реальной и фантастической, Советский Союз создает атомную бомбу до начала Второй мировой войны, Сталин умирает от лучевой болезни, Гитлер и его любовница, бывшая заключенная ГУЛАГа, гибнут при взрыве атомной бомбы, сброшенной советским бомбардировщиком на Варшаву, и так далее. В принципе, писатель сам жил как бы в двух измерениях: в одной жизни был Игорем Можейко, в другой – Киром Булычевым. Вышло несколько томов романа «Река Хронос», но закончить свой увлекательный замысел писатель не успел.

Работал он и над книгой «Тайны истории настоящей и мнимой», поясняя: есть история настоящая, а есть выдуманная. Когда я спросил его, как продвигается работа, Игорь Всеволодович рассказал, что у него сгорела дача, где была часть его библиотеки и много материалов, необходимых для работы над этой книгой, и теперь он вряд ли вернется к этой теме. Видимо, само Провидение не желает, чтобы тайны истории были раскрыты.

История и фантастика

Булычев мне с детства напоминал доброго сказочника. При этом был человеком ироничным, в первую очередь, по отношению к самому себе. И книжки его всегда казались светлыми, они читались с легкостью, на одном дыхании. А узнав, что писатель к тому же серьезный ученый-историк, я преисполнился к нему глубочайшего уважения. Как историк Игорь Можейко создал труд о должностных знаках, орденах и медалях. Впоследствии он даже был членом комиссии по орденам при президенте России.

Зная, что Игорь Всеволодович работает над книгой о должностных знаках, я привез ему из Эстонии в подарок потертую медную бляху с выбитой на ней надписью «Сотник Дерптского уезда». Булычев радовался презенту, как ребенок, позволяя эстонскому гостю с гордостью осознавать свою причастность к написанию научного труда известного историка и писателя.

- Если говорить о художественной литературе, то, считаю, исторические и фантастические произведения – это два близких друг другу жанра, - говорил Кир Булычев. - Фантастика строит такую-то ситуацию, использует гиперболические допущения, уходя чаще всего в будущее. Потому что этого еще не случилось и фантазировать можно до бесконечности. Историческая литература – то же самое, только в обратную сторону. Это тоже своего рода фантазия. Ведь ни один историк не может с точностью написать о том, что было раньше. Можно по рассказам, дошедшим до нас, знать о каких-то событиях. Но детали неизбежно уплывают. Но что я хочу сказать? Если ты станешь скрупулезно заниматься восстановлением всех тонкостей быта того времени, подыскивать манеру говорить, образ мыслей исторических личностей, то погубишь роман. Чем хорош роман Дюма «Три мушкетера»? Да плевали мы на то, какие сапоги были у Д’Артаньяна или какой длины были шпаги у мушкетеров. Нам интересно узнать о приключениях людей, на место которых можем поставить себя. Поэтому историческая литература такая же выдумщица, что и фантастика. Если вы спросите у историка о романе «Три мушкетера», то он скажет, что там все неправильно. И покажет вам свой труд, где соблюдены все детали. Так вы его читать не станете!

- Вы живете интересной, насыщенной жизнью. С чем вы хотите войти в историю? – спросил я его однажды.

- Насчет интересной жизни - не знаю. Сейчас на склоне лет кажется, что я прожил жизнь зря, неудачно и неправильно, - ответил он. - А в историю я входить не хочу, да у меня и данных для этого нет. В историю входят чаще всего убийцы - полководцы, короли – люди, по вине которых уничтожались и гибли миллионы людей. Вошедший в историю писатель – большая редкость. Таких я могу назвать от силы человек пять, а полководцев и королей – полсотни! Легче убивать людей, чем писать книги. По вине полководцев погибает много народу, и за это их пускают в Историю.