Десять лет интеграции

Дэвид СМИТ

Доктор Дэвид Смит – преподаватель и член Отдела балтийских исследований факультета изучения Центральной и Восточной Европы университета Глазго, Великобритания.

От национально-ориентированной политики постсоветского периода к многокультурнойевропейской демократии? Размышления об интеграционном процессе в Эстонии.

Процесс восстановления государственности в Эстонии с 1991 года проходит под знаком реконструкции того мононационального государства, которое существовало в период между двумя мировыми войнами. В соответствии с признанной международным сообществом доктриной юридической преемственности все многочисленное неэстонское население, появившееся в республике в советское время (а значит, и их потомки), не могло автоматически получить все гражданские права в независимой Эстонии. Если эти права и предоставлялись, то только на основе натурализации. Национальное большинство неизменно поддерживало эту политику в течение последних десяти лет. Однако руководству Эстонии приходится считаться и с разнообразными требованиями представителей многочисленного неэстонского меньшинства. Широкий спектр мнений, которые выражают неэстонцы с 1988 года, опровергает само понятие о существовании в стране однородной группы «русскоговорящих». Эти люди не входят в «пятую колонну» империи (как надеялась Москва и заявляли некоторые представители эстонских национальных движений), а значительная часть неэстонцев активно поддерживала стремление к независимости в 1989-1991 годах. Однако большинство из них явно рассчитывали, что независимая Эстония предоставит им равные права на гражданство и что сохранятся основы ЭССР в том виде, в каком она существовала в позднесоветский период – в виде де-факто двухнациональной республики. Но большинство эстонцев, знакомых с советской властью, не хотели и слышать об этом после восстановления независимости. Только полный разрыв с советским прошлым и восстановление национального государства, утверждали они, могут быть достаточной гарантией выживания и развития эстонского языка и эстонской культуры в долгосрочном плане.

Возвращение на Запад

Последующие десять лет Эстонии пришлось балансировать на тонкой грани между законодательно установленной реставрацией и постсоветской реальностью. Сложившееся после 1992 года государственное устройство молчаливо признавало многонациональную природу общества (предоставляя, в частности, коллективные права национальным и этническим меньшинствам), но оставляло титульную эстонскую нацию во главе политического управления и поддерживало статус эстонского языка как языка официального. Новое государство строилось с намерением добиться «возвращения в западный мир» в лице Совета Европы, а впоследствии – членства в ЕС и НАТО. Долгосрочная поддержка западными странами юридической преемственности означала, что статус неэстонского меньшинства не был препятствием для международного признания независимости. Запад не выдвинул основательных юридических возражений и против Закона о гражданстве, принятого в 1992 году, хотя, очевидно, был озабочен его возможными социально-политическими последствиями. Поэтому западные страны и международные организации постоянно поддерживали быструю интеграцию многочисленного меньшинства неграждан. Такое внешнее воздействие было важным политическим фактором в течение шести лет после восстановления независимости. Очевидно, что нельзя возлагать ответственность за медленное продвижение натурализации в это время только на государство. Вместе с тем многие члены национальной элиты сопротивлялись интеграции, боясь, что усилится политическое влияние России. Даже радикальные силы быстро поняли, что приехавшие в советское время поселенцы не собираются массово «репатриироваться» в Россию или СНГ (вспомните о шумихе вокруг Закона об иностранцах, принятого в 1993 году), и готовы были предоставить им статус своего рода «гастарбайтеров», разрешить им жить в Эстонии и пользоваться социальными, но не политическими правами.

Национальный вопрос не решен

Слабая интеграция не стала препятствием к началу переговоров о вступлении Эстонии в ЕС. В этом отношении более важным было поддержание национально-политической стабильности (действительно большое достижение) и в широком смысле быстрое проведение экономических реформ. В то же время в 1997 году Европейская комиссия дала понять, что ЕС не считает существующий порядок действующим средством решения национального вопроса в долгосрочном аспекте. В качестве одного из предварительных условий для вступления ЕС настаивал, чтобы Эстония приняла более конкретные меры по развитию интеграции. Именно в этом контексте следует рассматривать значительные поправки 1998 года к Закону о гражданстве и разработку новой государственной стратегии в области интеграции.

Несомненно, эта стратегия представляет собой новый шаг в подходе Эстонии к решению проблем меньшинств. Настаивая на сохранении и развитии национально-культурного разнообразия в эстонском обществе, стратегия усиливает и расширяет права меньшинств. Однако стратегия все равно исходит из требования, чтобы неэстонцы интегрировались в единую общую культуру на основе эстонского языка. И действительно, языковая интеграция остается главным положением этой программы.

Ее критики считают, что нужно больше внимания обращать на законодательные и политические, а не лингвистические аспекты интеграции. Устройство эстонского государства и нации, говорят они, основано на «этническом» подходе. Пришло время сменить его на «гражданскую» стратегию, характерную для западных стран. И действительно, законодательно-политическое измерение – это принципиально важная часть уравнения, ведь нельзя всерьез думать, что изучение языка само по себе создает интеграцию в общество. С другой стороны, не существует чисто «гражданского» государства. На самом деле у всех государств есть национально-культурное измерение. В случае с Эстонией предоставление гражданства всем жителям без требования лингвистической натурализации не уменьшит национальное разделение, унаследованное от советского периода, и не снимет этнополитические разногласия. Те неэстонские политики, которые ставят под сомнение приоритетность эстонского языка и эстонской культуры в этой стране, стремятся получить признание своей национальной принадлежности на политическом, а не просто на культурном уровне. Можно даже подумать, что они отказываются от своего статуса меньшинства и продолжают настаивать на возврате к двухнациональному государственному устройству советского периода.

Прошло немногим больше десяти лет после развала Советского Союза, поэтому не удивительно, что большинство и меньшинство все еще по-разному воспринимают понятия «государство» и «нация». И все же социологические исследования показывают, что национально-ориентированная политика первых лет независимости уходит в прошлое и со временем интеграционная стратегия откроет возможности для перехода к мультикультурной демократии западного образца, основанной на модели прав меньшинства. Остается надеяться, что значительные ресурсы, необходимые для претворения этого подхода в жизнь, найдутся достаточно быстро.