«Дети из пробирки»

Сделан шаг по пути решения одной из проблем увеличения народонаселения в Эстонии

Фото Александра ГУЖОВА

Пауль-Ээрик РУММО, министр по делам народонаселения Эстонии, давая интервью нашей газете (см. «Соотечественник» за 2 декабря 2005 года), отметил, что вопросы демографической политики являются одним из важнейших направлений работы руководимого им бюро. Больше того… Они составляют один из приоритетов государственной политики Эстонии вообще. На пути решения этих проблем, как подчеркнул министр, последовательно делаются определенные шаги. Об одном из этих шагов министр по делам народонаселения рассказывает сегодня. С ним беседует обозреватель газеты Нелли КУЗНЕЦОВА.

— Мы знаем, что шаг, о котором идет речь, касается так называемых «детей из пробирки». На первый взгляд, это кажется некой частной проблемой на фоне острейших вопросов рождаемости и смертности в нашей стране. Но, быть может, это не так? Что дает шаг, о котором вы говорите, жителям Эстонии? Что должны знать о нем женщины?

— Вы знаете, очевидно, что в Эстонии принят закон, касающийся возможностей искусственного оплодотворения и защиты эмбрионального развития. Тем, у кого нет детей и по медицинским показаниям нет возможности их иметь, он дает реальную надежду. Но стоимость этих процедур чрезвычайно высока. Она складывается из двух компонентов: собственно процедуры и цены медикаментов, которые при этом необходимы. В принципе одноразовая процедура вместе с медикаментами стоит около 40 тысяч крон. Но практика показывает, что часто одного раза бывает недостаточно, положительный результат получается лишь в 25-30 процентах случаев. Так что законом предусматриваются три процедуры.

— И таким образом, за них надо заплатить около 120 тысяч крон…

— Так было бы, если бы закон не предусматривал частичную компенсацию за эту процедуру. До прошлого года расходы на процедуру компенсировались женщинам до 35 лет. В прошлом году этот возрастной предел был изменен, и компенсацию могут получать женщины до 40 лет.

— Уже хорошо. Это то, что касается непосредственно самой процедуры. А стоимость медикаментов? Ведь она остается очень высокой…

— Вот второй шаг, именно тот, о котором мы сейчас и ведем речь, состоит в том, что хотя бы частично, но все-таки компенсировать стоимость и этих медикаментов. Мы вышли с предложением выделить на эти цели средства из госбюджета. И, учитывая важность проблемы, с нами согласились. Из госбюджета в текущем году на эти компенсации выделяется 10 миллионов крон.

— Солидная сумма…

— Да, для начала должно хватить. Эти 10 миллионов предназначены именно для частичной компенсации стоимости медикаментов при этих процедурах. Распоряжаться ими будет Больничная касса, поскольку у нее уже есть механизм использования и распределения этих средств.

— А кто будет иметь право на эти компенсации?

— Те же категории, которые уже определены законом. Женщины до 40 лет, имеющие страхование Больничной кассы, то есть состоящие в ней на учете.

— А гражданство, национальность и т.д. здесь не рассматриваются?

— Конечно же, нет. Здесь действуют общепринятые схемы эстонского законодательства. Еще раз напоминаю, это средства из государственного бюджета, а не из бюджета Больничной кассы. Это политическое решение, и, очевидно, не надо объяснять, почему оно таково, зная ситуацию в здравоохранении, положение с доходами и расходами Больничной кассы.

С учетом компенсаций женщины должны будут заплатить за одну процедуру вместе с применяющимися при этом медикаментами около 16-20 тысяч крон, причем существенная часть затраченных средств будет им возмещена. Это уже легче. Не правда ли?

Считается, что в Эстонии около 20 тысяч семейных пар, которые хотели бы иметь детей, но по медицинским показаниям не могут. Надо им помочь. Тем более, что в этом отношении мы отстаем от Европы. В европейских странах «дети из пробирки» составляют в среднем 2% всех новорожденных, а в Дании — целых 6%. В Эстонии же — ниже 1%. Так что ожидания в обществе большие. И я думаю, что нынешние изменения, вносимые нами в закон и поддержанные правительством, вызовут одобрение многих людей, дадут им новые возможности решить эти жизненно важные для них вопросы.

— В Тарту есть уникальный врач. Его зовут Андрей Сырица. О нем рассказывают чуть ли не легенды. Из его клиники люди уходят счастливыми, уверенные, что их ожидает пополнение семейства, что горечь некой неполноценности уйдет из души, из мира семьи…

— Вы говорите о клинике Elite в Тарту. Но в Эстонии есть уже четыре центра, где делаются такие процедуры. Два из них в Тарту: это Elite и университетская клиника, и два в Таллинне: центральная больница и частная клиника Novavita. Их технические возможности, если можно назвать их в этом случае техническими, очень высоки, но до сих пор они использовались далеко не в полной мере. Пациентов здесь гораздо меньше, чем хотелось бы. В 2004 году через них в общей сложности прошли 344 пациента, а в конце 2005-го их было уже почти 500. Но все-таки этого еще мало.

— Может быть, мешала не только высокая стоимость, но и некий психологический барьер? Все-таки для многих это еще непривычно. А процедура, очевидно, не должна вызывать какого-то психологического отторжения, душевных страданий. Тем более, что в средствах массовой информации об этих вопросах мало говорят…

— И все-таки люди знают об этом больше, чем мы думаем. Но цена была чрезмерно высока. У многих людей таких денег нет. Теперь, очевидно, процедура станет более доступной.

Я думаю, это очень хорошо, что мы можем помочь людям, которые страстно хотят ребенка, мечтают о нем, не мыслят без него своей жизни. Ведь мы знаем, что некоторые женщины бросают своих новорожденных детей прямо в родильных домах, они не нужны, они нежеланны. И государству приходится брать их на свое обеспечение. Детские дома — это ведь тоже недешево…

— Да и всем ли детям хорошо там?

— А сколько бездомных, фактически брошенных детей? Родители не занимаются ими, не любят их, не заботятся о них. Эти несчастные дети в конце концов создают почву, на которой взрастают наркомания, алкоголизм, преступность. Даже в денежном отношении это накладно для государства, это тяжкое бремя, не говоря уже о том, насколько это плохо, опасно для общества, насколько трагично это для самих детей.

И на этом фоне особенно важно, чтобы получили возможность иметь детей именно те, кто действительно этого хочет, кто будет любить детей и заботливо их растить. За этих детей, если они родятся, вряд ли нужно будет беспокоиться.

— А вообще-то уровень рождаемости у нас по-прежнему ниже, чем смертность? По-прежнему в стране больше умирают, чем рождаются?

— Да, пока рождаемость ниже, чем смертность. Но разница между ними с каждым годом уменьшается. В прошлом году у нас в Эстонии родилось на 1200 детей больше, чем в 2003-м. За два года такой рост можно даже называть скачком. Это очень хорошо.

— А Сийри Овийр, депутат Европарламента и одна из создателей крупнейшей в Эстонии женской общественной организации, считает, что после некой демографической ямы просто увеличилось число женщин, которым именно сейчас нужно рожать, потому что потом будет поздно, они выйдут из того возраста, когда это и желательно, и возможно.

— И это, конечно же, играет роль. Но то, что женщин репродуктивного возраста сейчас больше, чем несколько лет назад, не означает, что они все как одна решатся родить ребенка. Cпециалисты-демографы говорят, что женщин подходящего для деторождения возраста не стало настолько больше, чтобы только этим объяснить позитивное изменение уровня рождаемости. Большую роль играет и родительская зарплата, дающая возможность молодым родителям более года спокойно, без материального ущерба для семьи растить своего ребенка. Да и в целом сказывается рост экономики в стране, что обусловливает у людей чувство стабильности, уверенности.

— А где больше рождается детей — в русских семьях или в эстонских? Есть такие данные по Эстонии? И если есть, о чем они говорят?

— Примерно до начала 90-х годов больше детей рождалось в русскоязычных семьях. В советское время из всех концов СССР в Эстонию направлялись на работу массы преимущественно молодых людей. Для приезжих создавались хорошие бытовые и особенно жилищные условия. Соответственно и рождаемость в семьях новоприбывших жителей была выше, чем в эстонских семьях. Этому способствовал и пессимизм коренного населения по отношению к своему будущему. Однако начиная с 92-го года приток мигрантов сократился, а те, которые приезжали раньше, уже начали стареть, во всяком случае, выполнили свою задачу восполнения семьи.

— К тому же, как мы знаем, произошли процессы, которые вызвали растерянность, даже шок в русскоязычной среде…

— И это, возможно, тоже. Понимание того, что в демократической Эстонии никто не подвергается дискриминации по национальному признаку, не сразу пришло к людям различных национальностей, проживающих в нашей стране. Словом, рождаемость в неэстонских семьях снизилась. Tеперь ее уровень в эстонских и русскоязычных семьях практически сравнялся. По международным стандартам подобные факты расцениваются как свидетельство того, что между различными общественными группами достигнуто взаимопонимание, все они имеют равные возможности, и интеграция проходит успешно. В среднем, если говорить на языке цифр, в Эстонии рождаемость составляет 9,6 новорожденного (простите уж за эти десятые доли) из расчета на 1000 человек.

— Каждый год?

— Да, конечно. Это несколько ниже, чем среднеевропейские показатели. В Европе — примерно 11 новорожденных на 1000 человек. Хотя в разных европейских странах ситуация хоть и схожая, но все же разнится. Мы привыкли, например, считать немцев очень семейными людьми. А уровень рождаемости там примерно 8 новорожденных на 1000 человек, ниже, чем в Эстонии. Очевидно, есть разные факторы, которые опять-таки по-разному сказываются на ситуациях в странах Европы, да и в других странах тоже…

P.S.Добавим, что у самого министра четверо детей. Правда, как он сам говорит, они уже взрослые…