Обратно

Потерянные возможности и макроэкономическая безопасность Эстонии

Запад думает о себе

Германия и другие западноевропейские страны сознательно переходят на энергетическую «зависимость» от газовой трубы России, которая прогнозируется аналитиками в ближайшем будущем доходящей до 100 процентов. Запад не смущает такая зависимость. Он беспокоится сегодня прежде всего о благополучии своей экономики и о здоровье своего населения: ведь природный газ - наиболее экологически чистое углеводородное топливо, менее других загрязняющее жизненную окружающую среду. В Германии провозглашен курс на закрытие всех атомных электростанций. Физическое и интеллектуальное качество трудовых ресурсов при падении численности собственного, коренного населения в той же Германии имеет приоритетное значение. Не зря вводятся все новые ограничения для новых иммигрантов. Хорошо помнит об этом и Швеция.

О том, что и льготные цены, и прямое воровство, и огромные долги стран СНГ за потребляемый и транспортируемый через их территории российский газ, а также экономический ущерб от перевалки российской нефти через страны Балтии и от совершенно бесплатно отданных ельцинским правительством электростанций, рудников, морских портов страна потеряла и ежегодно теряет огромные деньги, в России по-прежнему хорошо помнят и говорят все громче. Не только говорят, но и делают, то есть строят свои новые и расширяют существующие порты и топливопроводы. Да и было бы наивно рассчитывать на другое, ведь свои порты - это вопрос не только экономический, это вопрос стратегической безопасности России.

Если России понадобится поддержать конкурентоспособность новых портов (а такая задача существует на первом этапе), чтобы они успешно конкурировали с эстонскими и латвийскими портами, то Россия это, без сомнения, сделает. В результате, мягко говоря, своих недальновидных политических решений Эстония в первой половине девяностых годов лишилась планировавшегося нефтепровода из Киришей, теряет и будет терять от грузопотоков, направляемых Россией в обход стран Балтии (или успешно перехватываемых той же братской Финляндией, которая уже работает над безвизовым режимом с Россией). Эстония (а значит, прежде всего, мы с вами, то есть те, кто действительно работает и производит ВВП страны) уже многое потеряла по сравнению с тем, что могла бы иметь.

Что потеряла Эстония

Например, Нарва навсегда потеряла покупателя товара - питьевой воды: Ивангород построил свой водозабор, а также и новые очистные сооружения.

Эстония за минувшие 10 лет потеряла более 150 тысяч человек, и в сфере производства теперь у нас работает всего лишь около 300 тысяч человек. Если сейчас на одного пенсионера приходится 1,7 работающего человека (1 : 1,7), то в недалеком будущем этот показатель составит 1 : 1 (в США и Германии - 1 : 3!). Только от падения жизненного уровня и сокращения средней продолжительности жизни (а стало быть, и активного производительного периода) Эстония теряет за каждые 5 лет около 27 млрд долл. США непроизведенной продукции из расчета современной величины ВВП (если верить в точность и объективность методики подсчета ВВП).

Это всего лишь единичные факты, но не единична тенденция сокращения доходов, например, от финских туристов. После выравнивания цен в рамках ЕС можно прогнозировать дальнейшее сокращение этого вида доходов. Между тем финны решают свои экономические проблемы, включая безработицу, довольно успешно сотрудничая с Россией, и в значительной степени за счет, вернее, благодаря восточной политике Эстонии как раз в области создания транзитного коридора.

На очереди - энергетическая зависимость, ибо реальные к выемке запасы сланца не бесконечны, их хватит лет на 30. Уже сейчас Эстония покупает электроэнергию у Литвы. Впереди дефицит энергетических мощностей. Газовую «зависимость» от России Эстония и представить себе не может. На тему атомной энергии в стране многолетнее табу, а иных альтернативных источников едва хватит покрыть потребность страны на 10...15%. Сланцевая энергетика при любых технологиях в принципе не может быть экологически безопасной. Несмотря на сотни миллионов крон расходов, затрачиваемых энергетиками на установку новых электрофильтров для улавливания летучей, особо опасной золы, на внедрение технологии сжигания сланца в кипящем слое для связывания серы, количество отходов (сланцевой золы и отвальных пород на карьерах) и выбросов в атмосферу углекислого газа и окислов азота, канцерогенного бенз(а)пирена и легколетучих токсичных металлов все равно останется пропорциональным массе добываемого и сжигаемого сланца. А сжигаем мы около 12 млн тонн сланца ежегодно. Загрязнение вод Нарвского водохранилища и Финского залива останется, а вероятность катастрофических аварий на гидрозолоотвалах только растет с увеличением их высоты и массы золы в них. Кроме того, выбросы сланцевых электростанций загрязняют и соседние территории других государств, нанося экологический и экономический ущерб здоровью населения и урожайности сельхозкультур.

Этот сложный энергетический, с социально-экологическими и экономическими последствиями стратегический вопрос для Эстонии должен быть решен вполне определенно, гласно и скоро. В противном случае через некоторое время придется принимать решения в экстренном порядке - с большими потерями и социальной нестабильностью.

Тенденция потерь

В ряду экономических потерь Эстонии стоят и такие мало кому известные факты, как три порезанных на металлолом шагающих экскаватора в Маарду (для несведущего читателя сообщу, что в ковш такого экскаватора свободно въезжает, как в гараж, автомобиль), которые еще могли работать как минимум 10 лет, принося прибыль эстонскому государству, а стоимость каждого из них тогда, 12 лет назад, составляла до 1,5 млн долл. США даже по низким, внутренним советским ценам. Сейчас такие машины стоят десятки миллионов! Такая же судьба постигла и уникальную советскую установку по проверке корпусов морских судов, стоявшую в Локса. Сейчас эта установка, работая, давала бы большие деньги, ведь Эстонии опять же бесплатно досталось это уникальное инженерное сооружение, которых и было-то в мире всего три: две в Советском Союзе (во Владивостоке и в Локса) и одна в США. Этот и иные экономические ущербы, нанесенные народу Эстонии, трудно подсчитать, они очень велики.

Еще одна замалчиваемая у нас тема - запасы фосфоритов. Разведанных запасов в Эстонии - 1 млрд тонн, а прогнозных, если я правильно помню, около 3 млрд тонн. Запасов, годных к добыче открытым способом и практически наполовину вскрытых карьером по добыче известняка в Тоолсе для Кундаского цементного предприятия, геологи подсчитали в 300 млн тонн. Это 300 лет работы такого карьера, который работал в Маарду. Хоть завтра ставь экскаваторы и добывай дешевый фосфорит для себя и на продажу, как только ситуация на рынке станет благоприятной. Но и кадры, и умение потеряны, а на освоение этих месторождений своих денег уже никогда не будет. Экологически эффективные технологии добычи, обогащения фосруды и получения концентрата для удобрений и для химической промышленности в Маарду были созданы и успешно опробованы и внедрены. Как, кстати, и экологически эффективное производство серной кислоты, той, что называют «хлебом» промышленности. А хлеб и как продукт, и как товар требуется всегда. Из тогдашнего Ленинграда к маардуским сернокислотчикам приезжали перенимать опыт.

Некоторые эстонские ученые 13-15 лет тому назад приложили огромные усилия для того, чтобы доказать неэффективность минеральных удобрений. Это в то время, когда мы в Эстонии намного отставали по уровню применения этих удобрений от Дании и Новой Зеландии. Но нужно было обосновать закрытие маардуского ПО «Эстонфосфорит». Ни для кого не секрет, что это был политический заказ и политическое решение, для выполнения которых всякое лыко было в строку. Как раз в то время по количеству вносимых удобрений на один гектар Эстония стояла на первом месте в тогдашнем Союзе. В декабре, в год закрытия производства минеральных удобрений на маардуском тогда уже Eesti Fosforiit AS, за воротами предприятия стояли километровые очереди грузовиков из Литвы, забиравших последние «ненужные» удобрения, и литовские покупатели, уже фермеры, недоумевали по поводу «мудрого» решения Эстонии. Между прочим, немного раньше «неэффективная» фосмука была востребована также финскими лесоводами, знавшими, что применение фосмуки в качестве подкормки ускоряет прирост древесины на лесных делянках далеко не на единицы процентов.

Политизированный и псевдонаучный миф о неэффективности и экологической вредности минеральных удобрений сработал и против Эстонии (безработица и падение жизненного уровня), и против ее интеллектуального потенциала (потеря уникальных и дорогих научных и практических знаний и специалистов), и способствовал снижению эффективности экономики в целом. Сейчас покупка зарубежных (российских или белорусских, конечно) удобрений для эстонского крестьянина не по силам - цены-то уже не свои, не внутренние. Удобрения чрез порт Мууга идут в настоящую Европу. У нее деньги есть. Похоже, расчет (если он мог быть, конечно) сделан на то, что Дания нас прокормит. Между прочим, открою для кого-то секрет: в Академии наук Эстонии молодые шустрые сотрудники еще в 1992 году, не скрывая, чьи деньги у них в руках, задешево покупали у ученых для какой-то дальновидной американской фирмы научную информацию о сланцах и сланцевых технологиях. Расплачивались «налом».

Количественные и качественные потери трудовых и интеллектуальных ресурсов налицо. Перед Эстонией давно стоит жизненно важная задача определения того минимального, предельно допустимого показателя численности населения, соотношения количества работающего, производящего населения и предельно возможного количества управляющих, согласовывающих, контролирующих, разрешающих, пускающих или не пускающих чиновников, но в любом случае живущих за счет эстонского производителя. Ниже этого показателя самодостаточность, самостоятельность и независимость являются мифом.

Борис НАУМОВ,
кандидат технических наук