В художественной галерее при посольстве РФ в Эстонии опять гости. И опять из Москвы. Константин Сутягин и Александр Шевченко - друзья не только по жизни, но и по искусству, что случается значительно реже. Впрочем, они и сами могут о себе сказать.
«Неприятно, противно, трудно быть художником или писателем. Они не существуют на самом деле, только описывают. Они не живут настоящим, всегда анализируют себя, свое прошлое, а в настоящем-то и не живут. Только наблюдают себя со стороны в лучшем случае». Константин Сутягин (из дневников).
- Саша, приведенная выше цитата - из дневника вашего друга Константина Сутягина. Помещена в вашем на двоих каталоге. Вы тоже думаете, что быть художником или писателем «противно и неприятно»?
Александр Шевченко: - Странно, что вы адресуете мне этот вопрос.
- Так ведь у вас один каталог на двоих, и к тому же вы давние друзья.
А.Ш.: - Раз так - я к этой точке зрения присоединюсь. Но только по дружбе и из солидарности.
- Костя, чувствую за «противно и неприятно» вам все же придется ответ держать самому.
Константин Сутягин: - Профессия у художника вредная, он все время смотрит по сторонам, никогда не отдыхает. Нормальный человек сходил на работу, поработал 8 часов, домой вернулся, телевизор посмотрел, кофейку попил, вот она - спокойная жизнь. А тут 24 часа никакого покоя.
- Саша, создается впечатление, что Костя и телевизора не смотрит, и кофе не пьет.
- А.Ш.: - Кофе он пьет и телевизор смотрит, скорее, я не смотрю. И кофе пью редко.
- Раз заговорили про телевизор, то, конечно же, вы не можете не находиться в курсе того, что происходит сейчас «За стеклом». Происходящее там может подсказать какую-то тему, сюжет?
К.С.: - По-моему, тут единственный повод для творчества - надавать пенделей авторам программы, считаю это полновесным художественным актом. Не надо подсматривать за людьми, есть дела и поинтересней, что-нибудь красивое, к примеру, делать.
А.Ш.: - Как это говорят: сам я не видел, но все равно скажу. Вообще-то мы сейчас посмеиваемся, но вещь происходит страшная. Под сурдинку в сознание людей внедряется мысль, что подсматривать за кем-то нормально, что топить людей и полоскать их в помоях - тоже нормально. Как нормально таким вот образом заработать и свою копеечку, а получится, так и квартиру. Тут насаждается определенная точка зрения, и, по-моему, она вредная.
- Из всего этого следует, что художники за людьми не подглядывают...
К.С.: - Нет, конечно, ты же моделируешь свою ситуацию, смотришь, прикидываешь, многое домысливаешь. Вот мы с Сашей часто ходим вместе на этюды, рисуем, а люди подходят, смотрят на картину, на место, которое рисуем, и говорят с удивлением, где вы это взяли, где вы это видите? Что-то пририсовал, поменял цвет, добавил, передвинул, словом, вдохновляешься мгновением, ловишь, а дальше уже начинаешь из головы.
А.Ш.: - Ситуация - только повод для художника, поэтому отталкиваться только от жизни, конкретного образа - это не есть творчество.
К.С.: - Сейчас очень многие вещи стали называть искусством, а в результате собственно искусство и исчезает, потому что бижутерию называют искусством, кулинарию, кройку и шитье... Поэтому, когда человек включает телевизор, он считает, что вот сейчас ему какое-то телеискусство представляют, а на самом деле ему обычным образом мозги промывают.
- Бог с ним, с телевидением, давайте о вас и вашем дуэте, почему он такой, а не, например, не Сутягин, предположим, и некий Овсянников, который тоже фигурирует на страницах дневника.
К.С.: - Вообще, в русской традиции собираться втроем, а не вдвоем. Но, к сожалению, кто-то из нашего трио выпадал, тот же Овсянников или еще какие-то персонажи, которые периодически у нас появляются. А самыми устойчивыми в этом изменяющемся союзе остались только мы с Сашей.
А.Ш: - Мы никому не собираемся говорить ничего важного...
К.С.: - Нельзя говорить что-то важное специально, проснуться утром и думать: скажу-ка я сегодня человечеству что-то важненькое, а потом выдумывать, чтобы такого сказать людям, чтобы они ахнули. Просто живешь, и в каждый момент жизни есть что-то важное. Потом все эти моменты собираются в картинки, и даже не поймешь, как это все перешло в живопись, в тексты. Нельзя себе ставить задачу удивить человечество, просто живи себе да живи, как считаешь нужным, а все важное, что в тебе есть, само перейдет в дела, поступки.
- Была какая-то жизнь, приходил опыт, и со временем что-то менялось. Насколько изменился предмет того, о чем хотелось и хочется говорить?
А.Ш.: - Захоти даже сказать - не смог бы. Мы говорим на другом, пластическом языке, да, Костя?
К.С.: - Все люди меняются потихонечку, отношение к художникам меняется, многие картины, которые раньше восхищали, теперь, к сожалению, нагоняют тоску...
- Вы о собственных?
- А.Ш.: - Собственные тоже, но и чужие. И, наоборот, то, что раньше не понимал, теперь начинаешь понимать...
К.С.: - Такой естественный процесс. Это, что называется, вместе с тем, как растут дети, все больше хочется хороших впечатлений, позитивного. Сам за собой заметил: раньше все больше деструктивными вещами увлекались, всяческими ужасами и гадостями, чтобы удивить и шокировать, а сейчас не станешь же детей учить, что все вокруг плохо.
А.Ш.: - Прежде за деструктивностью и желанием шокировать стояло все же стремление вписаться в определенную среду. Вряд ли нормальному человеку это доставляло удовольствие - обижать, шокировать, но как еще было возможно обратить на себя внимание?
К.С.: - В современном искусстве есть такое понятие - московский радикализм. И есть несколько художников, чьи имена на слуху, и понятно, почему на слуху: один в музее Пушкина перед полотном Ван Гога наложил кучу дерьма, другой, сидя на цепи, кусает за ноги прохожих. Если речь идет о психически нормальных людях, значит, что-то на подобное их толкает. Просто есть ситуации, где от тебя ждут определенного поведения. Вот и получается: хочешь, чтобы о тебе говорили, - удивляй радикально: матерись, топором маши, задницу демонстрируй, тогда есть шанс быть замеченным. Правда, все это уже скучно и неинтересно.
- Сегодня немало толкуют о зависимости или независимости художников. Вы вот зависимы или независимы?
- К.С.: - По-моему, свобода и независимость - это миф. Зависишь от семьи, близких, которых надо попросту кормить, и это нормальное состояние...
А.Ш.: - Не могу не согласиться, а кроме того, я человек верующий, потому для меня выстраивается целый ряд ограничений, которые невозможно переступить.
- Говорят, можно забыть многое, но только не то, как вас учили. Вас учили хорошо?
- К.С.: - Забыть нужно, тогда начнешь делать свое. К сожалению, нас с Сашей учили хорошо. Нужно, чтобы прошло лет пять, прежде чем выпускник забудет, чему его научили, и только после этого он начинает искать свой путь, тогда может результат случиться. А то ведь у меня была проблема просто - элементарно не мог нарисовать кривую линию, веду карандаш - получается прямая. Пришлось много работать, чтобы получалось криво.
- А у вас, Саша, с кривой проблем не было?
А.Ш.: - Обошлось как-то. Но на самом деле задача педагога - научить видеть, смотреть, думать. А набить руку в конце концов и обезьяна может, это не задача.
- Сегодня рынок и желание зрителя сильно направляют эту самую руку художника?
А.Ш.: - Бывает иногда мысль написать что-то исключительно на продажу, но, как правило, ерунда выходит, потому что и покупателю до конца не угодить, и себя опускаешь.
К.С.: - Иной раз думаешь: сделаю-ка я вот так, и купят. Ничего подобного не происходит. А самые лучшие вещи получаются, когда не ждешь, стараешься, стараешься - ничего, а тут вдруг...
- Вы немало покатались со своими выставками по миру: Германия, Южная Корея, Штаты. Где ответственнее показывать работы - в гостях или дома?
А.Ш.: - Дома, конечно. Там ведь приходят люди незнакомые, опять же по законам гостеприимства плохого не скажут, а дома придут те, кого знаешь, чьим мнением дорожишь, так что домашняя выставка всегда экзамен.
- В своей дневниковой записи, приложенной к каталогу, Саша вспомнил о человеке, который попросил нарисовать ему птичку на кульке с картошкой. А что, Костя, у вас связано с людьми, глазеющими из-за спины?
К.С.: - Надо заметить, что на этюды обычно ходим не в смокингах, к тому же и смокингов у нас нет. А тут останавливается возле меня шикарный «мерседес», выходит из него мужик и начинает раздраженно учить жизни: мол, такой молодой, руки на месте, а работать не хочешь, стоишь тут, занимаешься невесть чем. И так стало приятно, что кому-то моя судьба небезразлична...
В художественной галерее при посольстве РФ в Эстонии опять гости. И опять из Москвы. Константин Сутягин и Александр Шевченко - друзья не только по жизни, но и по искусству, что случается значительно реже. Впрочем, они и сами могут о себе сказать. 