архив

"МЭ" Суббота" | 08.12.01 | Обратно

Может, примириться с русскими?

Таким вопросом задается Эркки Сивонен в рубрике «Мнение» еженедельника Eesti Ekspress. Автор пишет, что ему всегда казалась направленной не в ту сторону старательность граждан Эстонии среднего возраста, которые разговаривают с пьяными финнами на смешном ломаном диалекте, считая его финским языком, а вот русским бабулькам, заплутавшимся среди ярких витрин, показывают дорогу, разговаривая по-эстонски, словно они никогда не учили в школе русский язык. Эстонские крупные предприниматели выступили с идеей национального примирения. Но вот идею примирения людей разных национальностей почему-то не высказывает никто, пишет Эркки Сивонен. Это очень нужно именно эстонскому государству, а не еврочиновникам. Нужно, чтобы две самые большие общины Эстонии посмотрели друг другу в лицо и начали слушать, чего они ждут друг от друга.

Потихоньку, осторожными шажками этот диалог из политических коридоров проникает в СМИ. Вечерняя передача ЭТВ «Бессонница» - небольшая модель того, как могла бы жить Эстония в будущем. Симпатичные люди разных национальностей разговаривают в одном помещении на темы, которые одинаково важны для всех, причем понимают друг друга - через переводчика или без него, хотя для одних домашний язык русский, для других - эстонский. Большинство европейцев считает это «неприличным», что одна часть жителей осталась верна своему языку, а другая - своему. Тем не менее без особых трудностей в понимании общение на бытовом уровне велось в ЭССР и ведется сейчас - как в редакциях газет, так и на лестничных площадках. Если нет ненависти и предубеждения, люди поймут друг друга. Под примирением общин автор статьи подразумевает то, что высказывание проблем должно перестать быть монополией политиков, а стать делом СМИ, и чтобы диалог не начинался только тогда, когда где-то рванет. Чтобы вместо игры «кто из нас более праведный эстонец/русский», которая ведется вокруг партийных касс, самые обычные соотечественники - конторские служащие, предприниматели, художники, таксисты и т.д. - высказывали то, что они больше всего ждут от другой национальной группы и чего они больше всего боятся.

Один из основных упреков эстонцев - русская преступность. Согласно судебной статистике процент неграждан и лиц без гражданства, осужденных за преступление против личности и воровство, не превышает их удельный вес в населении (по национальному признаку официально статистика не ведется), но очаги преступности - почему-то в Таллинне, Харьюмаа и Ида-Вирумаа. Русская община могла бы показать свою готовность к сотрудничеству, проявив нетерпимость к преступному поведению своих соплеменников. Русские, в свою очередь, испытывают неуверенность от того, что не знают о возможностях образования, от беспомощности перед бюрократией, в которой часто видят коллективную месть за государственную политику русификации прежних лет. И вот здесь, считает Эркки Сивонен, эстонская община могла бы снять в обществе ненужную напряженность. «Мы живем не в 1989 году, когда выживание эстонского языка в своей стране пришлось защищать драматическими антирусскими методами. Жизненной силе эстонского языка в суверенном эстонском государстве угрожает гораздо больше английский язык, нежели русский. Поэтому раздутые споры вокруг языковых требований к народным депутатам кажутся бредом из вчерашнего дня. Может, кто-то считает, что наши русские, попав в Рийгикогу, примутся национализировать частную собственность? - пишет Сивонен. - Диалог и сближение с русскими - не принесение в жертву из необходимости момента. Это, скорее, вхождение в ХХI век. Чудесного лекарства, которое заставило бы всех эстонок рожать по 3-4 детей, нет. Следовательно, соотношение населения 2:5 сохранится по крайней мере до следующей волны миграции. Меня не радует сознание того, что в завтрашней Эстонии русские не смогут учиться в гимназии на русском языке. Меня бы обрадовало совсем другое - если бы мои внуки и внуки моих русских соотечественников нашли себе занятие получше, чем играть в Белфаст».